18+
Крым 1920 год.
После ухода немцев население Крыма отчаянно надеялось на помощь Добровольческой армии.
В июне 1919 года Петр Врангель взял Царицын, потери с обеих сторон были колоссальные. Историки отмечают, что в битве за Царицын большевики массово применяли бронепоезда, артиллерийские орудия, танки, спешно переброшенные РККА с южного фронта в тыл армии Врангеля с Каспия по Волге…
Однако в целом, положение русской добровольческой армии было безнадежно, значительная часть арсенала, брошенная немцами и турками, попала в руки большевиков. Черноморский флот снова подвергся «ротации» и под руководством комиссаров были назначены новые социально близкие командиры из числа низших чинов.
21 сентября 1920 года командующий Южным фронтом РККА Фрунзе, заключив соглашение с многочисленными бандами Махно, сформировал армию.
Превосходство в вооружении было колоссальным. После отступления немецких войск были захвачены: артиллерия, дирижабли, танки.., флот снова перешел под командование избранных комиссаров.
10 ноября 1920 Фрунзе вместе с Махно взяли Перекоп. Фрунзе обратился к Врангелю по радиотелеграфу, с предложением сдаться, в обмен Фрунзе гарантировал беспрепятственный проход частей Добровольческой армии в Крым, амнистию для решивших остаться и эвакуацию. Среди солдат и офицеров белой армии было распространено обращение:
«гарантируем вам и всем кладущим оружие полное прощение по всем проступкам, связанным с гражданской борьбой...
Всем, не желающим работать в Советской России, будет обеспечена возможность беспрепятственного выезда за границу...
нами издаётся приказ по советским войскам о рыцарском отношении к сдающимся противникам...»
Подписано Реввоенсоветом Южного фронта 12 ноября 1920 года.
Мнение партии и Председателя Реввоенсовета Льва Давидовича Троцкого кардинально отличалось от мнения Фрунзе, Кремль требовал «взятия флота, невыпуска [из портов Крыма] ни одного судна» и беспощадной расправы.
Надо сказать, Михаил Фрунзе сдержал свое обещание в части беспрепятственной эвакуации частей Добровольческой Армии,быть может, не последнюю роль в этом сыграла эскадра Антанты, стоявшая на рейде близ берегов Крыма.
11 ноября 1920 года барон Врангель издал приказ об эвакуации российской армии. В распоряжении армии находилось два флагмана: «генерал Корнилов» и «генерал Алексеев», корабли Мечта, Екатеринодар, Хоракс, Поти, Самара, миноносец «Живой»…
Командовать последней русской эскадрой выпало на долю адмирала Кедрова…
Эвакуировать трехсоттысячную армию и жителей города на 126 судах, «суденышках», баркасах, буксирах, катерах было абсолютно невозможно.
Тем не менее, командующие армией, сделали все возможное, чтобы спасти как можно больше людей.
Из Севастополя было эвакуировано 65 тысяч людей (80 судов)
Из Ялты — 13 тысяч (12 судов)
Из Феодосии — 30 тысяч (7 судов)
Из Керчи — 32 тысячи (29 судов)
Погрузка была завершена по армейски четко, на берегу оставались сотни тысяч человек, обреченных на мучительную смерть, многие с семьями и детьми, надеявшиеся на слово и милость «победителей»…
Последняя российская эскадра вышла под Андреевским флагом в Константинополь и Галлиполи, занятый войсками Антанты.
Французы согласились дать прибежище российской армии, а в качестве гарантий предоставили крейсер «Вальдек Руссо», который стоял на рейде и ожидал окончания эвакуации.
17 ноября 1920 в Крым вошли войска Красной армии…
По свидетельству все тех же большевиков, в Крыму на 6 декабря 1920 года оставалось около 300 тысяч человек, Кремль определил их как «источник будущей спекуляции, шпионства», которых большевики должны были «распределить, подчинить и переварить».
Все оставшиеся люди на полуострове Крым, соединенном с землей небольшим перешейком, попали в ловушку, из которой практически нельзя было выбраться.
Триста тысяч человек… добровольцы, кадеты, донские и кубанские казаки, горожане… Слепо надеявшиеся на слово, данное Михаилом Фрунзе об амнистии и трудоустройстве...
С целью подчинения, оставшихся в Крыму добровольцев последней российской армии, кубанских и донских казаков, служивших в армии Врангеля, местных жителей, из Москвы
были присланы два деятеля большевиков - Бела Кун, Землячка, Пятаков. Кроме этих личностей в областной комитет РКП(б) вошел брат Ленина, некогда офицер белой армии Дмитрий Ульянов.
17 ноября 1920 года был издан приказ № 4 Крымревкома, обязывающий в 3-х дневный срок пройти регистрацию всем иностранным гражданам, офицерам, полицейским, чиновникам, духовенству, лицам, прибывшим в Крым в период Гражданской войны. Подписано Землячкой.
Были организованы комиссии, собиравшие анкеты и оружие со всех прибывавших в Крыму. «Сочувствуете ли вы Врангелю...», ваше социальное происхождение, ваша национальность, «кто может подтвердить правдивость ваших слов?», «в какой части проходил службу?». Регистрация продолжалась несколько дней. Явившимся на регистрацию сулили только высылку с полуострова и трудоустройство, часть прошедших регистрацию разоружали и сразу отправляли в казармы, где они ожидали обещанной высылки.
В соответствии с уже опробованной в Петербурге и Москве методой чекистов, были организованы новые средства массовой информации, в частности газета «Красный Крым», где авторы наперебой внушали согражданам необходимость красного террора:
«Красный террор достигнет цели, потому что он направлен против класса, который обречён на смерть самой судьбой, он ускоряет его гибель, он приближает час его смерти! Мы переходим в наступление!»
Газета «Красный Крым», автор Марголин.
Ни много ни мало большевики брали на себя роль вершителей судеб.
Когда анкет собралось достаточно (смею предположить, Кремль назвал именно эту цифру — 300 тысяч человек, говоря об оставшейся в Крыму буржуазии), 9 декабря 1920 года в Крым из Москвы прибывает некто Каминский, чьей задачей было организовать и возглавить КрымЧК, иными словами, в Крым прибыли палачи, в количестве 1200-1300 штук.
Прошедшим регистрацию добровольцам, было велено собраться у Цирка, на городских площадях, у административных зданий…
Пришли многие, сложившие оружие и искренне ожидающие от большевиков исполнения той части договора, где было сказано об амнистии и рыцарском отношении новой власти…
Площади немедленно оцепили.
«Первую ночь люди стояли во дворах и загонах, согнанные туда будто скот,
близкие родственники, родители, дети и жёны со слезами на глазах стояли напротив проволочной изгороди и ждали, проклиная себя за доверчивость и в то же время слепо надеясь на чудо.
Потом «в течение двух дней их… не стало, и проволочную изгородь сняли».
Воспоминания очевидца.
Дальше в городах Крыма террор возобновился с новой силой. Одними из первых рабоче-крестьянские сотрудники ВЧК расстреляли 500 рабочих, помогавших при погрузке судов.
Исполнительные чекисты и особисты при армии ежедневно телеграфировали в Кремль о количестве казненных, о своей «героической» деятельности:
«По
окончании регистрации и облав в городах
будет приступлено к другим облавам с
целью выявить скрывающихся…». Из
донесения ВЧК
Из
расстрельных «дел»:
Княжна Наталья
Трубецкая всю первую мировую войну
проработала во фронтовых госпиталях…
12 декабря арестована в лазарете №10 в
Ливадии, где работала сестрой
милосердия.
16 декабря расстреляна.
Трубецкой не было и 40 лет.
16 сестер милосердия, посмевших заступиться за Наталью Трубецкую - расстреляны
Хватали на улицах, расстреливали в госпиталях, санаториях, вопреки международным договорам, подписанной Советской властью Женевской конвенции, вопреки здравому смыслу…
В приговорах писали:
Валерия Бровцина, 16 апреля 1921 «за эвакуацию от советской власти» - высылка
Иногда писали просто: «казак», «подпоручик», «чиновник военного времени», «штабс-капитан», «доброволец», для вышестоящей власти этого было достаточно.
«Из Судака погнали этап «буржуазии» в Рязань. Никто назад не вернулся.»
«Люди так были запуганы… что перестали уж показываться на улицах, и улицы стали пустынны. Отцы стали бояться собственных детей, знакомые — хороших знакомых, друзья — друзей. …»
По воспоминаниям очевидца красного террора Сергеева-Ценского.
Среди
казненных было много женщин, стариков
и детей. Сохранился рапорт
красноармейца Рубежова о расстреле
им 15-летней Марии Курбатской,
санитарки
в госпитале 91-го полка 2-й конной армии,
арестованной 25 ноября
в Евпатории
по подозрению в выдаче белым группы
советских
подпольщиков.
обещания чекистов, особенно после террора 17-19 годов, поверили далеко не все, часть ушла в горы. К октябрю 1920 года в горах из числа бывших солдат и офицеров белой армии, казаков, крымских татар были сформированы партизанские отряды, население Крыма по большей части сочувствовало «зеленым», однако, помогать отрядам было смертельно опасно, для деревни или села это грозило массовыми расстрелами.
В октябре 1920 года особоуполномоченно В.Ч.К. по Северному Кавказу К. Ландер распространил обращение к населению Кубани и жителям Крыма:
«1. Станицы и селения, которые укрывают белых и зеленых, будут уничтожены, все взрослое население — расстреляно, все имущество — конфисковано.
2. Все лица, оказавшие бандитам содействие — немедленно будут расстреляны.
3. У большинства находящихся в горах зеленых остались родственники. Все они взяты на учет и в случае наступления банд — все взрослые родственники сражающихся против нас будут расстреляны, а малолетние высланы в центральную Россию.
4. В случае массового выступления отдельных сел, станиц и городов — мы вынуждены будем применять к этим местам массовый террор: за каждого убитого советского деятеля поплатятся сотни жителей этих сел и станиц…
Карающая рука советской власти беспощадно сметет всех своих врагов»
Как любая агитка, которую выпускали большевики, столь беспрецедентную жестокость чекисты прикрывали «карающей» дланью и борьбой с врагами рабочих и крестьян.
"Тоталитаризм, прикрываясь идеей, скрывает свою уголовную сущность, более того, приобретает как бы законные черты"
(российский философ Кантор)
Ничто не могло остановить чекистов. Ни мольбы, ни жалобы в партийные органы и исполкомы, в Кремль, суда фактически не было их заменили чрезвычайками…
Информация о том, что творилось в Крыму, стала доходить до Женевского комитета Красного Креста, до представителей иностранных государств, французов, англичан.
Наконец, в ноябре 1921, Троцкий и Дзержинский, так боявшиеся, по словам Землячки, ступить на землю Крыма, где находились хоть и безоружные, но все офицеры российской армии, решили приостановить массовые казни, продолжать террор, как они выражаются «точечно».
Чекисты любят вспоминать «несгибаемого Феликса», однако современникам он представлялся в совсем ином обличии:
«Вот Дзержинский, в полушубке, с обезумевшим лицом, обвешанный оружием, выскакивает к толпе загнанных в помещение особняка случайно схваченных старух, стариков, юношей, девушек и дико кричит. Угрозы, ругательства, проклятия. Он наводит револьвер то на одну, то на другую обезумевшую фигуру в толпе. Вот Троцкий пролетел на автомобиле по Арбату, устремившись всем туловищем вперед, вытянув подбородок и сжав кулаки. Вот грузовик, накрытый брезентом, быстро движется по ночным улицам Москвы. Нельзя угадать, что укрывает брезент, но причудливые формы его привлекают внимание, и усталое, напуганное воображение рисует жуткие картины. Вот другой грузовик, доверху наполненный иконами, подсвечниками, распятиями, ризами и другой церковной утварью. Шофер давит собаку по дороге и с хохотом оглядывается на визжащее, окровавленное, корчащееся в снежном сугробе животное». Михаил Чехов
С присущим чекистам лицемерием массовый террор был объяснен «перегибами на местах» и преувеличением, Дзержинский даже одобрил написание и издание нескольких статей и книг, где грабежи назывались обысками, пытки и издевательства — хамским поведением партийных работников, высылку в Сибирь, полураздетых арестантов, которых гнали в лагеря пешком, без пищи и воды — мобилизацией, про массовые расстрелы, могилы в несколько рядов, землю, ходившую ходуном под ногами чекистов, из которой сочилась кровь, в книге даже не упоминается.
Остались не только свидетельства выживших, остались некоторые документы. Примечание, по окончании террора бОльшую часть расстрельных списков было приказано уничтожить. Документы прямо свидетельствуют о терроре как государственной политике по отношению к населению России. Постановление «О красном терроре» от 5 сентября 1918 года.
